Чжуан Цзы.

...истинно  мудрый  презирает блеск изощренных речей. Он не придумывает

истины, а оставляет все вещи на их  обычном  месте.  Вот  это  и  называется

"осветить вещи светочем разума".

Фазану, живущему в камышах, нужно пройти десяток шагов, чтобы  склюнуть

зернышко,  и  сотню  шагов,  чтобы выпить глоток воды, но он не хочет жить в

клетке, где ему  будет  вдоволь  еды  и  питья.  Одухотворенный  человек  не

соблазнится даже царским чином.

Однажды  я,  Чжуан  Чжоу,  увидел  себя  во  сне бабочкой -- счастливой

бабочкой, которая порхала среди цветков  в  свое  удовольствие  и  вовсе  не

знала,  что она -- Чжуан Чжоу. Внезапно я проснулся и увидел, что я -- Чжуан

Чжоу. И я не знал, то ли я  Чжуан  Чжоу,  которому  приснилось,  что  он  --

бабочка,  то  ли  бабочка, которой приснилось, что она -- Чжуан Чжоу. А ведь

между Чжуан Чжоу и  бабочкой,  несомненно,  есть  различие.  Вот  что  такое

превращение вещей!

откуда вы

знаете, что то, что я называю знанием, не является незнанием?  И  откуда  вы

знаете,  что то, что я называю незнанием, не является на самом деле знанием?

Позвольте теперь спросить: если человек переночует на сырой  земле,  у  него

заболит  поясница и отнимется полтела. А вот случится ли такое с лосем? Если

человек поселится на дереве, он будет дрожать от страха, а вот так ли  будет

чувствовать  себя обезьяна? Кто же из этих троих знает, где лучше жить? Люди

едят  мясо  домашних  животных,  олени  едят  траву,  сороконожки  лакомятся

червячками,  а  совы охотятся за мышами. Кому из этих четырех ведом истинный

вкус пищи? Обезьяны брачуются с обезьянами,  олени  дружат  с  лосями,  угри

играют  с  рыбками. Маоцзян и Сиши слыли первыми красавицами среди людей, но

рыбы, завидев  их,  тотчас  уплыли  бы  в  глубину,  а  птицы,  завидев  их,

взметнулись бы в небеса. И если бы их увидели олени, они бы с испугу убежали

в  лес.  Кто  же  среди  них  знает,  что  такое  истинная красота?

     Большое знание безмятежно-покойно.

     Малое знание ищет, к чему приложить себя.

     Великая речь неприметно тиха,

     Малая речь гремит над ухом.

     Когда мы спим, душа отправляется в странствие.

     Пробудившись от сна, мы открываемся миру.

     Всякая привязанность -- обуза и путы,

     И сознание вечно бьется в тенетах.

     Одни в мыслях раскованны,

     другие проникновенны,

     третьи тщательны.

     Малый страх делает нас осторожными.

     Большой страх делает нас раскованными.

     Мысли устремляются вперед,

     как стрела, пущенная из лука:

     так стараются люди определить,

     где истина и где ложь.

     Словно связанные торжественной клятвой:

     так судят неуступчивые спорщики.

     Увядает, словно сад поздней осенью:

     такова судьба истины, за которую держатся упрямо.

     Остановилось движение, словно закупорен исток:

     так дряхлеет все живое.

     И в час неминуемой смерти

     Ничто не может снова вернуть нас

     к жизни.

     Веселье и гнев, печаль и  радость,  надежды  и  раскаяние,  перемены  и

неизменность,   благородные   замыслы  и  низкие  поступки  --  как  музыка,

исторгаемая из пустоты, как грибы, возникающие  из  испарений,  как  день  и

ночь,  сменяющие  друг друга перед нашим взором. И неведомо, откуда все это?

Но да будет так! Не от него ли то, что и днем, и ночью с нами? Как будто  бы

есть  подлинный господин, но нельзя различить его примет. Деяниям его нельзя

не довериться, но невозможно узреть его образ!

     Не будь "другого", не было бы и моего "я" [9], а не будь моего "я",  не

было  бы  необходимости делать выбор. Кажется, тут мы недалеки от истины, но

все еще не знаем, откуда приходят наши мысли.

Чтобы уберечься от воров, которые взламывают сундуки, шарят в мешках  и

залезают в комоды, люди обвязывают эти вещи веревками и канатами, навешивают

на  них  замки  и засовы. В миру это называют предусмотрительностью. Но если

придет большой вор, то он взвалит на себя сундук, подхватит мешок  и  утащит

комод,  страшась  только,  что все эти веревки и замки окажутся недостаточно

прочными. И разве то, что прежде называли предусмотрительностью, не окажется

на самом деле накоплением богатства для большого вора?

     Есть ли среди тех, кого в свете  называют  предусмотрительными,  такие,

которые не собирают добро для большого вора? Есть ли среди тех, кто слывут в

свете  мудрецами,  такие,  которые  не  охраняют больших воров?

Любители поправлять природу, гордясь своими пустыми  познаниями,  хотят

восстановить  изначальные  свойства  вещей.  Соблазненные пошлыми желаниями,

гордясь своими пустыми понятиями, они стараются достичь  просветления  духа.

Таких людей следовало бы называть ослепленными.

Некий жрец, облаченный в церемониальные одежды, вошел в хлев и  спросил

жертвенную свинью:

     -- Отчего  ты боишься смерти? Я буду откармливать тебя три месяца, семь

дней блюсти ритуальные запреты, три дня поститься,  а  уж  потом,  подстелив

белый тростник, положу тебя на резную скамью.

     Некто, заботившийся о свинье, сказал:

     -- Уж лучше кормиться отрубями и мякиной, да оставаться в хлеву!

     Некто, заботившийся о самом себе, сказал:

     -- Хорошо быть вельможей, который ездит на колеснице с высоким передком

и носит  большую  шапку,  а  умрет  --  так  его  похоронят в толстом гробу,

водруженном на погребальную колесницу.

     Заботившийся о себе предпочел то,  от  чего  отказался  заботившийся  о

свинье. Чем же он отличается от свиньи?

Чжуан-цзы,   одетый   в   залатанный  полотняный  халат,  в  сандалиях,

обвязанных веревками, проходил мимо правителя царства Вэй.

     -- Как плохо вам живется, уважаемый! -- воскликнул царь.

     -- Я живу бедно, но не плохо, -- ответил Чжуан-цзы. -- Иметь Путь и его

силу и не претворять их в жизни -- вот что значит жить  плохо.  Одеваться  в

залатанный  халат  и носить дырявые сандалии -- это значит жить бедно, но не

плохо. Вот что называется "родиться в недобрый час". Не приходилось  ли  вам

видеть,  ваше  величество,  как лазает по деревьям большая обезьяна? Она без

труда влезает на кедр или камфорное дерево,  прыгает  с  ветки  на

ветку так проворно, что сам лучник И не успеет прицелиться в нее. Попав же в

заросли  мелкого  да  колючего  кустарника,  она  ступает  боком, неуклюже и

озирается по сторонам, то и дело оступаясь и теряя равновесие. И  не  в  том

дело, что ей приходится делать больше усилий или мускулы ее ослабели. Просто

она  попала  в  не  подходящую  для  нее  обстановку  и не имеет возможности

показать, на что она способна. Так и человек: стоит ему оказаться в обществе

дурного  государя  и  чиновников-плутов,  то,  даже  если  он   хочет   жить

по-доброму, сможет ли он добиться желаемого?