How to keep buildings cool without air conditioning – according to an expert in sustainable design

 

   
     

       
        Matt Hinsta/Flickr., CC BY-NC-ND
     

 

Aurore Julien, University of East London

The warmer it gets, the more people crank up the air conditioning (AC). In fact,  AC is booming in nations across the world: it’s predicted that around two thirds of the world’s households could have an air conditioner by 2050, and the demand for energy to cool buildings will triple.

But unless the energy comes from renewable sources, all that added demand will generate more greenhouse gas emissions, which contribute to global warming – and of course, to hotter summers. It’s a vicious cycle – but buildings can be designed to keep the heat out, without contributing to climate change.

1. Windows and shading

Opening windows is a common way people try to cool buildings – but air inside will be just as hot as outside. In fact, the simplest way to keep the heat out is with good insulation and well-positioned windows. Since the sun is high in summer, external horizontal shading such as overhangs and louvres are really effective.

           
           

              Sometimes it’s better to shut out the heat.
              Shutterstock.
           
         

East and west facing windows are more difficult to shade. Blinds and curtains are not great as they block the view and daylight, and if they are positioned inside the window, the heat actually enters the building. For this reason, external shutters – like those often seen on old buildings in France and Italy – are preferable.

2. Paints and glazes

It’s now common for roofs to be painted with special pigments that are designed to reflect solar radiation – not just in the visible range of light, but also the infrared spectrum. These can reduce surface temperatures by more than 10°C, compared to conventional paint. High performance solar glazing on windows also help, with coatings that are “spectrally selective”, which means they keep the sun’s heat outside but let daylight in.

There’s also photochromic glazing, that changes transparency depending on the intensity of the light (like some sunglasses) and thermochromic glazing, that becomes darker when it is hot, which can also help. Even thermochromic paints, which absorb light and heat when it’s cold, and reflect it when it’s hot, are being developed.

3. Building materials

Buildings which are made of stone, bricks or concrete, or embedded into the ground, can feel cooler thanks to the high “thermal mass” of these materials – that is, their ability to absorb and release heat slowly, thereby smoothing temperatures over time, making daytime cooler and night time warmer. If you have ever visited a stone church in the middle of the Italian summer, you will probably have felt this cooling effect in action.

           
           

              Cooler inside than out.
              Blaster/Flickr., CC BY-NC-ND
           
         

Unfortunately, modern buildings often have little thermal mass, or materials with high thermal mass are covered with plasterboard and carpets. Timber is also increasingly used in construction, and while making buildings out of timber generally has lower environmental impacts, its thermal mass is horrendous.

4. Hybrid and phase change materials

While concrete has a high thermal mass, it’s extremely energy intensive to produce: 8% to 10% of the world’s carbon dioxide (CO₂) emissions come from cement. Alternatives such as hybrid systems, composed of timber together with concrete, are increasingly being used in construction, and can help reduce environmental impacts, while also providing the desired thermal mass.

Another, more exciting solution is phase change materials (PCMs). These remarkable materials are able to store or release energy in the form of latent heat, as the material changes phase. So when it’s cold, the substance changes to solid phase (it freezes), and releases heat. When it becomes liquid again, the material absorbs heat, providing a cooling effect.

PCMs can have even greater thermal mass than stones or concrete – research has found that these materials can reduce the internal temperatures by up to 5°C. If added to a building with AC, they can reduce electricity consumption from cooling by 30%.

PCMs have been hailed as a very promising technology by researchers, and are available commercially – often in ceiling tiles and wall panels. Alas, the manufacture of PCMs is still energy intensive. But some PCMs can cause a quarter of the CO₂ emissions that others do, so choosing the correct product is key. And manufacturing processes should become more efficient over time, making PCMs increasingly worthwhile.

5. Water evaporation

Water absorbs heat and evaporates, and as it rises, it pushes cooler air downwards. This simple phenomenon has led to the development of cooling systems, which make use of water and natural ventilation to reduce the temperature indoors. Techniques used to evaporate water include using sprayers, atomizing nozzles (to create a mist), wet pads or porous materials, such as ceramic evaporators filled with water.

The water can be evaporated in towers, wind catchers or double skin walls – any feature which creates a channel where hot air and water vapour can rise, while cool air sinks. Such systems can be really effective, as long as the weather is relatively dry and the system is controlled carefully – temperatures as low as 14°C to 16°C have been reported in several buildings.

But before we get too enthusiastic about all these new technologies, let’s go back to basics. A simple way to ensure AC doesn’t contribute to global warming is to power it with renewables – in the hot weather, solar energy seems the obvious choice, but it takes money and space. The fact remains, buildings can no longer be designed without considering how they respond to heat – glass skyscrapers, for example, should become obsolete. Instead, well insulated roofs and walls are crucial in very hot weather.

---

 
   
      Read more:
      Glass skyscrapers: a great environmental folly that could have been avoided
   
 

---

Everything that uses electricity in buildings should be as energy efficient as possible. Lighting, computers, dishwashers and televisions all use electricity, and inevitably produce some heat – these should be switched off when not in use. That way, we can all keep as cool as possible, all summer long.

Aurore Julien, Senior Lecturer in Environmental Design, University of East London

This article is republished from The Conversation under a Creative Commons license. Read the original article.

Heatwave: think it's hot in Europe? The human body is already close to thermal limits elsewhere

 

   
     

        Average global temperature from 2013 to 2017, as compared to 1951–1980 baseline.
        NASA’s Scientific Visualization Studio
     

 

Tom Matthews, Loughborough University

I am a scientist who researches climate hazards. This week I have published research on the potential for a catastrophic cyclone-heatwave combo in the global south. Yet over the past few days I have been approached by various media outlets to talk not about that hazard, but about the unfolding UK heatwave and climate change. It is always satisfying to respond to public interest around weather extremes, but there is a danger that key messages about extreme heat globally are not receiving enough airtime.

It is by now very well established that hot extremes are more likely in the changed climate we are living in. Yet there is a seemingly unquenchable thirst for this story to be retold every time the UK sweats. Narratives around such acute, local events detract from critical messages about the global challenges from extreme heat.

Make no mistake, maximum temperatures of 35°C or more are hot by UK standards, but such conditions are familiar to around 80% of the world’s population. The headline-grabbing 46°C recently experienced by Britain’s neighbours in France is indeed unusual, but still falls short of the 50°C recorded in India earlier this summer, and is somewhat temperate relative to the 54°C confirmed for both Pakistan (in 2017) and Kuwait (in 2016). People in these hotter climates are better at coping with high temperatures, yet such heat still kills.

Deadly heatwaves are, of course, no stranger to Europeans. The infamous 2003 event claimed as many as 70,000 lives, and 2010 saw more than 50,000 fatalities in western Russia. Fortunately, lessons were learned and authorities are now much better prepared when heat-health alerts are issued.



But spare a thought for less fortunate communities who are routinely experiencing extraordinary temperatures. In places like South Asia and the Persian Gulf, the human body, despite all its remarkable thermal efficiencies, is often operating close to its limits.

And yes, there is a limit.

When the air temperature exceeds 35°C, the body relies on the evaporation of water – mainly through sweating – to keep core temperature at a safe level. This system works until the “wetbulb” temperature reaches 35°C. The wetbulb temperature includes the cooling effect of water evaporating from the thermometer, and so is normally much lower than the normal (“drybulb”) temperature reported in weather forecasts.

Once this wetbulb temperature threshold is crossed, the air is so full of water vapour that sweat no longer evaporates. Without the means to dissipate heat, our core temperature rises, irrespective of how much water we drink, how much shade we seek, or how much rest we take. Without respite, death follows – soonest for the very young, elderly or those with pre-existing medical conditions.

Wetbulb temperatures of 35°C have not yet been widely reported, but there is some evidence that they are starting to occur in Southwest Asia. Climate change then offers the prospect that some of the most densely populated regions on Earth could pass this threshold by the end of the century, with the Persian Gulf, South Asia, and most recently the North China Plain on the front line. These regions are, together, home to billions of people.

           
           

              Beijing, on the northern edge of the North China Plain, set a new temperature record in 2018.
              maoyunping / shutterstock
           
         

As the climate warms in places like the UK, people can take sensible precautions against heat – slowing down, drinking more water, and seeking cool refuges. Air conditioning is one of the last lines of defence but comes with its own problems such as very high energy demands. By 2050, cooling systems are expected to increase electricity demand by an amount equivalent to the present capacity of the US, EU, and Japan combined.

Provided that electricity supplies can be maintained, living in chronically heat-stressed climates of the future may be viable. But with such dependence on this life-support system, a sustained power outage could be catastrophic.

Deadly combination

So what would happen if we combined massive blackouts with extreme heat? Two colleagues and I recently investigated the possibility of such a “grey swan” event – foreseeable but not yet fully experienced – in a global study of storms and heat, published in the journal Nature Climate Change.

We looked at tropical cyclones, which have already caused the biggest blackouts on Earth, with the months-long power failure in Puerto Rico after Hurricane Maria among the most serious. We found that as the climate warms it becomes ever more likely that these powerful cyclones would be followed by dangerous heat, and that such compound hazards would be expected every year if global warming reaches 4°C. During the emergency response to a tropical cyclone, keeping people cool would have to be as much a priority as providing clean drinking water.

The UK is moving into new territory when it comes to managing extreme heat. But the places that are already heat stressed will see the largest absolute increases in humid-heat with the smallest safety margin before reaching physical limits, and they are often least-equipped to adapt to the hazard. It is therefore hardly surprising that extreme heat drives migration. Such mass displacement makes extreme heat a worldwide issue. Little Britain will feel the consequence of conditions far away from its temperate shores.

The challenges ahead are stark. Adaptation has its limits. We must therefore maintain our global perspective on heat and pursue a global response, slashing greenhouse gas emissions to keep to the Paris warming limits. In this way, we have the greatest chance of averting deadly heat – home and abroad.

---

           
           

             
             
           
         

Click here to subscribe to our climate action newsletter. Climate change is inevitable. Our response to it isn’t.

Tom Matthews, Lecturer in Climate Science, Loughborough University

This article is republished from The Conversation under a Creative Commons license. Read the original article.

There are lots of myths about flu: we debunk six of them

 

   
     

        Many myths make the rounds during flu season.
        Shutterstock
     

 

Sibongile Walaza, University of the Witwatersrand and Cheryl Cohen, National Institute for Communicable Diseases

Despite the availability of vaccines for influenza – or flu – the virus continues to kill people across the world. According to the World Health Organisation, flu epidemics result in 3 million to 5 million cases of severe illness and about 290 000 to 650 000 deaths each year.

Whenever there’s an outbreak of flu – usually over the winter months – various myths begin to circulate, some as contagious as the flu itself. These range from confusion about what flu actually is, to speculation about how it’s transmitted.

Flu is a contagious respiratory tract illness caused by the influenza virus. There are three different strains that can cause seasonal flu in humans. They are called influenza A(H1N1), influenza A(H3N2) and influenza B. Here are six common myths which regularly do the rounds.

Flu is just a bad cold

False: Both flu and colds are respiratory illnesses, but they are caused by different viruses. Flu is generally worse than a cold. Flu presents with a sudden onset (within a few hours) of some or all of the following: fever, upper respiratory symptoms (such as runny and congested nose), cough, tiredness, muscle pains, body aches, headaches, cold shivers and hot sweats.

A cold presents with a runny nose or congestion and generally does not result in serious complications.

Flu can lead to serious complications including pneumonia. Pneumonia is an infection of the lung which results from either the influenza virus alone (viral pneumonia) or from co-infection with a bacteria (secondary bacterial pneumonia). Other possible serious complications triggered by flu can be heart, brain or muscle tissue inflammation and multi-organ failure. This happens when the flu virus in the lungs causes an inflammatory response throughout the body causing a number of organs to fail. This could include respiratory and kidney failure.

A serious flu infection may require admission to hospital especially in high-risk groups for severe influenza complications. These include pregnant women, people over 65, children under 2, people with underlying medical conditions such as kidney or lung disease and diabetes.

Most people will recover from flu within three to seven days.

The influenza vaccine can give you flu

False: The vaccine does not contain live virus so you cannot ‘catch’ flu from the vaccine. At the time when influenza vaccine is recommended (just before the flu season), there are many other types of respiratory viruses around that can cause similar signs and symptoms to flu. There is a high chance of being infected with one of these viruses and people often – incorrectly – attribute the illness to a flu shot they’ve just had.

The vaccine also takes two weeks to work so you could catch flu during this period, especially if you receive the influenza vaccine after the flu season has started.

One more fact on vaccines: the flu vaccine needs to be repeated every year as the flu viruses change slightly each year.

A vaccination is enough to prevent flu

False: The vaccine is not 100% effective. In addition, effectiveness depends on the age and health of the person being vaccinated. The efficacy of the vaccine also varies from year to year depending on how the vaccine matches the circulating influenza strain.

To prevent being infected with flu you need to wash your hands frequently with soap and water or an alcohol-based hand rub. It’s also important to avoid contact with sick people.

Being exposed to cold weather will give me flu

False: The only way to catch flu is by being exposed to the flu virus. The flu season coincides with the cold weather and so naturally people associate the two.

The influenza virus spreads mainly by droplets from infected people when they cough, sneeze or talk. You can also come in contact with the influenza virus through contaminated surfaces or objects (for example, door handles) and then touching your mouth, eyes or nose.

People can get swine flu

False: The term swine flu is sometimes used to incorrectly refer to the influenza A(H1N1) strain which emerged globally during the 2009 pandemic. When the strain emerged, scientists noted that it was similar to some strains of flu which had been seen in pigs. That’s why some people started calling it ‘swine flu’.

Since its emergence in 2009 influenza A(H1N1) has become one of our normal seasonal influenza circulating strains in humans. The term swine flu should not be used as this term means flu in pigs. Patients infected with influenza A(H1N1) strain should be treated as if they have any other seasonal strain of influenza.

Antiviral medication should always be prescribed for flu

False: Treatment for flu is largely directed at reducing the signs and symptoms of flu, like a runny nose, body pains and tiredness. Bed rest, plenty of fluids and symptom relief of cough, congestion and fever are advised.

Individuals at risk of serious complications or very sick individuals may be prescribed antiviral medication. But this needs to be prescribed in the first 24-48 hours from onset of symptoms for it to be most effective.

Dr Bracha Chiger, a medical doctor at the NICD Centre for Respiratory Diseases and Meningitis, contributed to this article.

Sibongile Walaza, Medical Epidemiologist at the National Institute of Communicable Diseases and Lecturer at the School of Public Health, University of the Witwatersrand and Cheryl Cohen, co-head of the Centre for Respiratory Disease and Meningitis, National Institute for Communicable Diseases

This article is republished from The Conversation under a Creative Commons license. Read the original article.

ИССЛЕДОВАНИЕ ПОКАЗЫВАЕТ, ЧТО ГРУДНОЕ МОЛОКО РАЗРУШАЕТ РАКОВЫЕ ОПУХОЛИ

Профессор Катарина Сванборг CREDIT: HAMLET PHARMA

Исследование показывает, что грудное молоко разрушает раковые опухоли, и их фрагменты выводятся из организма с мочой.

Результаты исследования показали, что химическое вещество, содержащееся только в грудном молоке, помогает разрушать опухоли на фрагменты, позволяя больным раком выводить их из организма с мочой.

Alpha1H это вещество в грудном молоке, которое помогает в выработке лактозы - питательного молочного сахара, необходимого для развития детей.

Но ученые обнаружили, что он также может трансформироваться в другую форму, которая может убивать опухоли, и надеются, что это может помочь лечить пациентов.

Первые результаты исследования с участием 40 пациентов с трудно поддающимся лечению раком мочевого пузыря показали, что все 20 пациентов, которым давали препарат, а не плацебо, за шесть инфузий в течение 22 дней выводили целые фрагменты опухоли с мочой.

В небольшом исследовании на людях девяти пациентам с раком мочевого пузыря вводили пять ежедневных доз за неделю до операции, чтобы удалить их опухоль.

У восьми пациентов из девяти опухолевые клетки начали выходить с мочой всего через два часа после приема препарата, и их опухоли уменьшились в размерах и стали менее агрессивными. В отличие от других методов химиотерапии не было повреждений окружающих тканей.

Испытание проводились в Университетской больнице Мотоль в Праге под наблюдением ученых из Лундского университета в Швеции

Профессор Катарина Сванборг, которая, работая в университете Лунда, в 1995 году обнаружила, что Alpha1H убивает опухолевые клетки, и затем основала компанию Hamlet Pharma Ltd для тестирования препарата, сказала, что надеется, что препарат может полностью разрушать многие виды опухолей, позволяя безопасно выводить их из организма.

«Alpha1H помогает в выработке лактозы, молочного сахара, который необходим для детского питания и для приготовления молочной жидкости», - сказала она. -«Когда он разворачивается, то меняет свою функцию и формирует онкоидные комплексы. У нас есть очень убедительные данные опытов на мышах, показывающие зависящее от дозы уменьшение опухоли вплоть до её исчезновения. Получены лабораторные данные о воздействии препарата на многие различные типы раковых клеток, и он является эффективным на животных при опухолях головного мозга, рака толстой кишки и рака мочевого пузыря. Результаты вдохновляют нас на дальнейшие усилия по обеспечению доступности Alpha1H для онкологических больных».

В испытаниях на животных было обнаружено, что препарат убивает более сорока типов раковых клеток и вызывает гибель опухоли, способствуя «апоптозису» - естественному процессу гибели клеток, а не отравлению их химическими веществами, как при современной химиотерапии.

«Мы должны получить больше доказательств, но, надеюсь, это станет мягкой химиотерапией будущего», - говорит Матс Перссон, генеральный директор Hamlet Pharma Ltd.

Теперь команда хочет перейти к дальнейшим испытаниям, чтобы выяснить, может ли препарат уменьшить опухоли и улучшить выживаемость для людей с раком мочевого пузыря.

Источник:

Breast milk chemical dissolves tumours cancer patients can pass them in urine, trial shows

How celebrity non-experts and amateur opinion could change the way we acquire knowledge

 

   
     

        GOOP founder Gwyneth Paltrow.
        Kathy Hutchins/Shutterstock
     

 

Ashley Morgan, Cardiff Metropolitan University

When digital media entrepreneur Andrew Keen predicted in 2007 that the user generated focus of Web 2.0 would lead to a reduction of well researched and factual information – and in turn the rise of amateur opinion – he was clearly on to something.

Over a decade later, and Keen’s prognosis has, arguably, come true. The internet today is a source of seemingly endless amounts of easily digestible material. Countless people contribute to its “factual” information, and promote their own opinions as facts too. Through Facebook, Twitter and Instagram, people – particularly celebrities – are also able to promote products and ideas in a much more immediate and visual way. And to frame or reinvent themselves as experts in completely different areas than the ones they gained fame in.

Amateur experts

While people have long modelled and promoted fashionable clothing, for example, a number of celebrities have taken this idea further in the past ten years. They have broken away from the activities that made them famous – acting, singing, or sport – and reinvented themselves as business people. They are now more than just promoters of certain products, nor those whose style should merely be copied. They are the “go to” for fashionable lifestyles.

That celebrities are moving into business is not such a surprise. Yet, the way in which they adopt expertise in matters on which they have no training is a new twist in the rise of the amateur. Spice Girl Victoria Beckham, is now a fashion designer, for example, and actress Gwyneth Paltrow is a lifestyle and “health” guru. When Beckham first launched her clothing line in 2008, fashion editors were ready to be sceptical, but influential  magazines such as Harper’s Bazaar and Vogue were impressed. Despite no apparent training in design – her initial “expertise” in this matter came from her personal interest in clothing and being photographed wearing fashionable clothes – Beckham recently celebrated a decade as a fashion designer.

Similarly, Paltrow’s “modern lifestyle brand” GOOP sells face creams and other products under the umbrella of health and beauty. These are endorsed by Paltrow herself, and contributing doctors help advocate the so-called medicinal aspects of some of her products. Despite the chorus of criticism against Paltrow and GOOP’s “psuedo-science”, the company is now reportedly worth US$250m.

---

 
   
      Read more:
      Goop: a classicist's take on the 'power' of ancient remedies
   
 

---

Fame and facts

Using the internet as a tool to promote celebrity has also worked for erstwhile businessman Donald Trump. Despite never having held a position as state governor (the common route to political power and presidency), and having no political expertise, Trump was able to become US president. Not least his ascendance was due to a social media campaign that relied on reproducing his “plain talking” rather than political rhetoric.

These new experts don’t even have to be famous for another reason to demonstrate expertise. Ella Mills, for example, is a UK blogger who, through documenting her illness and experimenting with food, became a staunch advocate of “clean eating” (although she has since tried to distance herself from the term). This helped launch her “natural and honest” food brand, Deliciously Ella, without any experience as a dietitian.

Now anyone with a Twitter or Instagram account and an opinion can promote expertise, and celebrities can interact directly with fans, showing them how to emulate their own impressive lives. 

While social media can be considered a force for good in education, the dominance of a point of view approach in this sphere – rather than true expertise – could have a negative impact on expert knowledge itself, and the idea that you spend time to train and gain qualifications in a chosen field before claiming expertise.

As more people turn to the internet and social media for information of all kinds, it might arguably be much harder to tell point of view from empirical and factual research, as they now both appear in the same place. A recent example of this is the wider proliferation of pseudoscience. Pseudoscience itself is based on amateur opinions, and the issue with this is that social media becomes the supreme platform for perpetuating it. It is very easy to find information that confirms a point of view rather than challenges it.

As social media has proved that people can be successful with no obvious qualifications or training, and point of view increasingly confirms people’s perspectives, scientific expertise might arguably be eroded. And as social media produces financial incentives through marketing opportunities, the power of these “experts” could gain strength, creating a whole new shift in the acquisition of knowledge. Keen originally predicted that rather than widening and diversifying knowledge, interactive media would inevitably lead to digital narcissism and an increasing narrowing of the self. While many people have benefited financially and in terms of social status, the quality of knowledge that has emerged from social media is increasingly narrow and difficult to gauge.

Ashley Morgan, Researcher and Senior Lecturer, Cardiff Metropolitan University

This article is republished from The Conversation under a Creative Commons license. Read the original article.

Кто победил при Ватерлоо?

     Патриотический британский - или по большей части английский - исторический рассказ о битве при Ватерлоо представляет материковую Европу в основном как сцену британских триумфов над злыми иностранцами. Но так ли велика была роль Британии в этом знаменитом сражении…

     Начнем с того, что Веллингтон руководил не просто «британскими войсками», а коалицией из 25 000 британских, 26 000 немецких и 17 000 голландских военнослужащих, поэтому британцы фактически составляли меньшинство в своей армии, хотя об этом нельзя догадаться по бытующим популярным данным. И хотя генералы Веллингтона и смелость его разношерстной компании солдат удерживали 72 000 человек Наполеона в течение дня, только прибытие более 45 000 прусских войск под командованием маршала Блюхера повернуло ход сражения и вытеснило французов с поля боя. Таким образом, с 71 000 немецких, 17 000 голландских и 25 000 британских войск в армии союзников, Ватерлоо был скорее победой Германии, чем Британии.

     В конце полудня 18 июня 1815 года, когда интенсивный артиллерийский обстрел Наполеона крушил центр союзников в битве при Ватерлоо, и люди вокруг «падали, как кегли», герцог Веллингтон думал только обо одном. Сколько еще армия сможет продержаться. Железный герцог, образец спокойствия в тяжелой ситуации, был достаточно честен, чтобы понимать, что поражение его армии неизбежно, если только его прусские союзники под командованием генерала Блюхера не прибудут до заката. И он молил Господа: «дай мне Блюхера или дай мне ночь».

     Когда прусский корпус наконец-то добрался до восточного конца поля битвы, решительно укрепив левый фланг союзников, события этого длинного летнего дня достигли своего апогея. Ранним вечером Наполеон приказал своей гвардии нанести coup-de-grâce своим избитым противникам. Но линия Веллингтона устояла: французы сломались и бежали.

     Противоречия все еще окружают битву при Ватерлоо и ее последствия. Потери сторон были огромны, до 50 000 погибших и еще больше раненых. Позже Веллингтон преуменьшил значение прусской армии. Он даже утверждал, что если бы он смог выставить свою элитную полуостровную армию, в отличие от спешно созванных сил союзников, он первым напал бы на Наполеона и смел его с лица земли.

     Битва носила хаотический характер: необычно жестокий уровень рукопашного боя, плохая видимость, вызванная огромными облаками оружейного дыма, которые заполнили воздух; плохая связь между офицерами из-за жуткой смертности конных курьеров; и высокий уровень потерь от пушек.

     Но в истории Ватерлоо содержится гораздо больше, чем рассказ о «буйном ура». Стоит понимать битву в самом широком контексте, не ограничиваясь боевыми действиями и сложной динамикой, ее предысторией и результатами, но изучить и последствия. Несмотря на всю кровь и славу, если 18 июня 1815 года действительно был одним из тех «знаков препинания в истории» (позаимствуем метафору Черчилля), то следует рассмотреть долгосрочное наследие Ватерлоо как редкого определяющего момента и поворотного момента в Европе.

     С британской национальной точки зрения заманчиво описать конец наполеоновских войн как ознаменование начала беспрецедентного периода мира и процветания, безмятежного столетия стабильности, национальной уверенности в себе и расширения империи. Но Великобритания, как и большинство других государств, столкнулась с серьезными проблемами при переходе от войны к миру после более чем 20-летнего конфликта, в течение которого государственные расходы выросли более чем в четыре раза. В 1816 году министр иностранных дел Великобритании и глава правительства лорд Каслри определил в своей речи в Палате Общин два больших источника нестабильности в Европе: огромные постоянные армии, оставленные в наследство от 20-летней войны, и «долги, которые висят на всех государствах Европы, как жернова, которые тащат их ко дну».

     Прежде всего, должны были быть восстановлены международная система ​​и границы европейских стран. Союзники, встречаясь на Венских конгрессах в 1814 и 1815 годах, быстро поняли, что Франция должна быть вновь принята в сообщество наций и что чрезмерно жесткие репарации против нее (такие, как те, которые были навязаны Германии в 1918 году), будут противоречить всеобщей выгоде. То, что последовало с 1815 по 1822 год, было новаторским экспериментом в области дипломатии. Это было далеко от совершенства, но дилеммы, стоящие перед европейскими государственными деятелями, были огромны. Стоит ли платить свободой и независимостью малых государств и наций за стабилизацию Европы и предотвращение крупной европейской войны до 1850-х годов? Могли ли революционные идеи того периода действительно быть возвращены в коробку старых монархий? В любом случае трудно представить Организацию Объединенных Наций или Европейский Союз без нового подхода к дипломатическим спорам, которые последовал за Ватерлоо. Венский конгресс 1815 года работал намного лучше, чем Версальский договор 1919 года.

     И все же ощущение триумфа в некоторых отношениях было бы неуместно, поскольку Наполеон не был просто разрушительной фигурой; напротив, несмотря на все разрушения, вызванные его бесконечными войнами, он также ввел современные административные и правовые институты в большей части Европы, сметая неравенство и несправедливость в одном полуфеодальном регионе за другим. Именно поэтому его наследие было столь часто оспорено.

     С Ватерлоо, считают многие историки, началась эпоха доминирования англосаксов. Наибольший вклад в это внесла России, на заснеженных полях которой надорвался Наполеон.

History Today Volume 63 Issue 9 September 2013

The Guardian "Michael Gove's history wars"

Происхождение некоторых привычных слов

Некоторые слова нам настолько привычны, что мы даже не осознаем, что они имеют иностранное происхождение, и не задумываемся, из какого языка они к нам пришли.

Возьмите, к примеру, всемирно известный сигнал бедствия «MayDay!». Он происходит от французского глагола о помощи - «aider».

В 1920-е годы, когда люди еще только привыкали к радиосвязи без государственных границ, одного старшего сотрудника авиа-диспетчерской службы попросили придумать слово, которое было бы легко произнести и чтобы обозначить им чрезвычайную ситуацию. Он подумал о словосочетании «Mayday», которое происходит от французского значения «помоги мне» - «m'aidez».

Происхождение нескольких общеупотребительных слов:

Французский язык

Деним

Мы связываем деним с Америкой, но происходит оно из Франции. Износостойкая синяя ткань из твила была впервые сделана в небольшом французском городке Ним в 17 веке. Слово деним - сокращение от «serge de Nîmes» (крепкая ткань из Nîmes).

Прерия

Вы думаете, что это слово возникло в Америке, поскольку впервые мы познакомились с ним в романах Фенимора Купера; для нас оно символизирует Средний Запад Америки. Тем не менее, это французское слово, означающее «луг».

Портрет

Это слово происходит от французского слова «portraire» - изображение, особенно лица.

ИСПАНСКИЙ ЯЗЫК

Аллигатор

Конечно, аллигатор это просто аллигатор. Никто не придумал этого слова. На самом деле, придумали. Слово происходит от испанского ‘el lagarto’- «эль лагарто» - ящерица.

Каньон

Это еще одно слово, которое мы ассоциируем с США, но оно происходит из Испании, от испанского слова «cañón», что означает труба. Его использовали американцы 19-го века, которые изучали испанскую территорию на западе.

Сигара

Испанцы называют высушенные табачные листья, свернутые в табачный лист, «сигарой», словом которое происходит от майяского слова «sicar».

Москит

Название этого назойливого паразита на испанском означает «маленькая муха».

.

ИТАЛЬЯНСКИЙ ЯЗЫК

Коридор

Коридор происходит от итальянского слова «corridoio», которое и у итальянцев означает коридор.

Конфетти

Это слово происходит из Италии и от обычая бросать конфеты (confetto) в праздничные дни.

Граффити

Происходит от множественного числа «graffito», что означает «поцарапанный», хотя мы узнали его по рисункам в нью-йоркском метро.

Mascara - Тушь для ресниц

Слово происходит от итальянского глагола «maschera», который означает «замаскировать».

ГОЛЛАНДСКИЙ ЯЗЫК

Куки

Куки практически синонимичны с США, но знаете ли вы, что их истоки в Европе? Слово «cookie» происходит от голландского слова «koki», что означает «маленький пирог», «пирожок».

Скетч

«Скетч» - еще одно голландское слово, которое означает «схема» или «сделать грубый рисунок».

ГРЕЧЕСКИЙ

Аноним

Аноним происходит от греческого слова ‘anōnumos’  и означает кого-то или что-то без имени.

НЕМЕЦКИЙ ЯЗЫК

Рюкзак

Это еще одно из тех слов, которые, как вы думаете, не имеют иностранного происхождения, но оно происходят из Германии. На немецком языке «rücken» означает «назад», а «sack» - «мешок». Отсюда и мешок на спине.

ЯПОНСКИЙ ЯЗЫК

Цунами

К сожалению, мы все слышали о цунами, и мы можем даже произнести это слово правильно. Мы понимаем их как те огромные разрушительные волны, которые возникают в экстремальных погодных условиях. Но в японском оно означает «волна в гавани».

КИТАЙСКИЙ ЯЗЫК

Кетчуп

Эта обычная западная приправа возникла в Китае. Сначала он назывался «Ke-stiap» и представлял собой смесь маринованной рыбы и специй. Затем были добавлены помидоры, и это стало кетчупом.

МЕКСИКА

Шоколад

Шоколад прибыл к нам из Европы после путешествия по испанскому языку, но возник в Мексике как «xocolatl».

АРАБСКИЙ ЯЗЫК

Лимон

Скромный лимон - это слово, пришедшее из арабского языка для обозначения желтых цитрусовых, которое называется «лаймун». оно завоевало популярность, и теперь лимон - синоним цвета так же, как и фруктов.

Софа

От софы сразу веет Востоком: «Длинное сиденье, полное подушек». Слово происходит от арабского слова «suffa».