Клэй Эллисон, который никогда не убивал человека, если тот в этом не нуждался

Роберт Клэй Эллисон родившийся в 1840 году в Уэйнсборо, Теннесси, уже в юности отличался чудаковатостью. Во время гражданской войны он воевал в составе 3-го кавалерийского полка Теннесси, но был уволен по медицинским показаниям с диагнозом «частично эпилептический и частично маниакальный», возникшим вероятно в результате детской травмы головы.

Поработав некоторое время ковбоем на ранчо знаменитых техасских скотоводов Оливера Лавли и Чарльза Гуднайта, Эллисон завел собственное ранчо возле Симарона в Нью Мехико. С соседями он сошелся легко, единственным недостатком его была вспыльчивость. В октябре 1870 года был арестован некто Чарльз Кеннеди с матерью. Их заподозрили в том, что они убивали и грабили останавливавшихся у них постояльцев. Но судья тянул с рассмотрением дела. Тогда Эллисон организовал толпу возмущенных граждан и повел её на штурм местной тюрьмы. Захватив Чарльза Кеннеди, толпа повесила его. А дома у семейства Кеннеди обнаружили закопанные останки жертв. Подобное бдительное правосудие не было чем-то необычным в то время, но у жителей города остался осадок после того, как Эллисон обезглавил тело Кеннеди и выставил его голову на шесте в салуне.

Репутация Эллисона, как опасного человека, укрепилась после того, как в 1874 году он, на спор, хладнокровно застрелил знаменитого стрелка, выстрелив ему прямо над правым глазом. А годом позже в составе толпы линчевал подозреваемого в убийстве Круса Вегу, повесив его на телеграфном столбе. Но и в этот раз этого ему показалось мало и он, привязав тело Веги к коню, таскал его по камням и кустам до тех пор, пока оно не превратилось в ошметки.

Когда сын убитого им бандита, банда которого терроризировала местное население, решил расправиться с Эллисоном, то он пригласил Клэя отобедать в салуне. Во время обеда бандит выхватил пистолет, но Эллисон оказался быстрее. На вопрос шерифа, зачем он принял приглашение на обед, зная, что его захотят убить, Эллисон ответил: «Не мог же я отправить человека в ад с пустым желудком».

В 1881 году Эллисон женился и переехал на свое ранчо в Пенхендле. Жена родила ему двух дочерей и, похоже, семейная жизнь смягчила его нрав. Однако, поведение его оставалось эксцентричным. Так однажды он посетил зубного врача в Шайене, Вайоминг, который начал сверлить ему не тот зуб. Эллисон пошел к другому врачу, который вылечил ему больной зуб, после чего вернулся к первому эскулапу, повалил его и вырвал ему плоскогубцами зуб. Странно, что американские историки считают этот поступок эксцентричным.

1 июня 1887 года Эллисон погиб, попав под колёса тяжелогруженого фургона, перевозя груз на свое ранчо к северу от Пекоса. В последний путь его провожали все жители близлежащих селений.

В 1975 году прах Эллисона был перенесен на кладбище в Пекосе.

Надпись на камне гласит: «Роберт Клей Эллисон. Джентльмен и стрелок». Пояснительная надпись добавляет, что «Он никогда не убивал человека, если тот в этом не нуждался".

 Существуют диаметрально противоположные оценки этого джентльмена, рассмотрим их в дальнейшем.

Bibliotherapy: how reading and writing have been healing trauma since World War I

 

   
     

     
        Viacheslav Nikolaenko via Shutterstock
     
 

Sara Haslam, The Open University; Edmund King, The Open University, and Siobhan Campbell, The Open University

Bibliotherapy – the idea that reading can have a beneficial effect on mental health – has undergone a resurgence. There is mounting clinical evidence that reading can, for example, help people overcome loneliness and social exclusion. One scheme in Coventry allows health professionals to prescribe books to their patients from a list drawn up by mental health experts.

Even as public library services across Britain are cut back, the healing potential of books is increasingly recognised.

The idea of the healing book has a long history. Key concepts were forged in the crucible of World War I, as nurses, doctors and volunteer librarians grappled with treating soldiers’ minds as well as bodies. The word “bibliotherapy” itself was coined in 1914, by American author and minister Samuel McChord Crothers. Helen Mary Gaskell (1853-1940), a pioneer of “literary caregiving”, wrote about the beginnings of her war library in 1918:

Surely many of us lay awake the night after the declaration of War, debating … how best we could help in the coming struggle … Into the mind of the writer came, like a flash, the necessity of providing literature for the sick and wounded.


The well-connected Gaskell took her idea to the medical and governmental authorities, gaining official approval. Lady Battersea, a close friend, offered her a Marble Arch mansion to store donated books, and The Times carried multiple successful public appeals. As Gaskell wrote:

What was our astonishment when not only parcels and boxes, but whole libraries poured in. Day after day vans stood unloading at the door.


Gaskell’s library was affiliated to the Red Cross in 1915 and operated internationally – with depots in Egypt, Malta, and Salonika. Her operating principles, axiomatic to bibliotherapy, were to provide a “flow of comfort” based on a “personal touch”. Gaskell explained that “the man who gets the books he needs is the man who really benefits from our library, physically and mentally”.

Her colleagues running Endell Street Military Hospital’s library shared similar views about the importance of books in wartime. On August 12, 1916, the Daily Telegraph reported on the hospital, calling the library a “story in itself”. Run by novelist Beatrice Harraden, a member of the Womens Social and Political Union and also, briefly, the actress and feminist playwright Elizabeth Robins, the library was a fundamental part of the treatment of 26,000 wounded between 1915 and 1918.

“We learned,” Robins wrote in Ancilla’s Share, her 1924 analysis of gender politics, “that the best way, often the only way, to get on with curing men’s bodies was to do something for their minds.”

The books the men wanted first were likely to be by the ex-journalist and popular writer Nat Gould, whose novels about horseracing were bestsellers. Otherwise, fiction by Rudyard Kipling, Marie Corelli, or Robert Louis Stevenson rated highly. In the Cornhill Magazine in November, 1916, Harraden revealed that the librarians’ “pilgrimages” from one bedside to another ensured what she called “good literature” was always within reach, but that the book that would “heal” was the one that was most wanted:

However ill [a patient] was, however suffering and broken, the name of Nat Gould would always bring a smile to his face.


The literary caregivers at Endell Street worked responsively, and without judgement, a crucial legacy.

Library on the frontline

Literary caregiving also took place closer to the front. Throughout the war, the YMCA operated a network of recreation huts and lending libraries for soldiers. After losing his only son, Oscar, at Ypres, the author E. W. Hornung offered his services to the YMCA. Hornung – a relatively obscure figure now, but a literary celebrity then – authored the “Raffles” stories about the gentleman thief of the same name.

           
           

              Longshaw Lodge Convalescent Home for Wounded Soldiers, Grindleford, near Sheffield.
              Tyne & Wear Archives & Museums
           
         

Arriving in France in late 1917, Hornung was initially put to work serving tea to British soldiers. But the YMCA soon found him a more suitable job, placing him in charge of a new lending library for soldiers in Arras. Dispensing tea and books to soldiers helped him process his grief. Hearing soldiers talk about their favourite books played a key role in his recovery – but he also sincerely believed that reading helped soldiers keep their minds healthy while they were in the trenches. Hornung wrote in 1918 that he wanted to feed “the intellectually starved”, while “always remembering that they are fighting-men first and foremost, and prescribing for them both as such and as the men they used to be”.

Writing a new future

Present-day veterans encounter the potential of reading and writing in equally participatory ways as interventions with the charities Combat Stress UK (CSUK) and Veterans’ Outreach Services demonstrate.

In CSUK, we read widely from contemporary work before undertaking writing exercises. These were designed to help provide detachment from the internal repetition of traumatic stories that some with PTSD experience. The director of therapy at CSUK, Janice Lobban, says:

Collaborative work … gave combat stress veterans the valuable opportunity of developing creative writing skills. Typically, the clinical presentation of veterans causes them to avoid unfamiliar situations and the loss of self-confidence can affect the ability to develop creative potential. Workshops within the safety of our Surrey treatment centre enabled veterans to have the confidence to experiment with new ideas.


Another approach, in workshops with Veterans’ Outreach Support in Portsmouth in 2018, explored the role of writing in training veterans to become “peer-mentors” of other veterans wanting to access VOS services, ranging from physical and mental wellness to housing benefits to job-seeking.

The results show that veterans responded positively to opportunities for imaginative writing. Trainee peer-mentors responding to a questionnaire told us that the exercises helped them to write fluently about their own lives. For people who spend so much time filling out forms to access various benefits, the opportunity to write creatively was seen as a liberating experience. As one veteran put it: “We are writing into ourselves”.

For 100 years now, reading and writing have helped veterans build relationships, gain confidence and face the challenges of their post-service lives. Our current research charts the influence of wartime literary caregiving on contemporary practice.

Sara Haslam, Senior Lecturer in English, The Open University; Edmund King, Lecturer in English, The Open University, and Siobhan Campbell, Lecturer of Creative Writing, The Open University

This article is republished from The Conversation under a Creative Commons license. Read the original article.

Как спустили в дыру озеро

Озеро Пенёр в Луизиане было 3 метра в глубину, его берега украшал ботанический сад с одной стороны, а на другой были нефтяные вышки. 20 ноября 1980 года подрядчик фирмы  Тексако сверлил пробную скважину на средине озера, как вдруг вышка стала наклоняться. Пять работников быстро сбежали на берег, потому что озеро превратилось в огромный водоворот. На дне озера образовался большой кратер, как будто кто-то вынул заглушку в огромной ванне, и вода в озере ринулась в увеличивающуюся дыру. Водоворот поглотил буровую платформу, буксир, 11 барж, смыл несколько теплиц ботанического сада, пару грузовиков и тягачей и 16 гектаров почвы. В дыру ушло около 13 миллионов литров воды. К счастью никто не погиб. Бурильщики просверлили дыру в соляную шахту. Они знали о ее наличии, но не думали, что она находится прямо под их скважиной. 

Прежде, чем чем-то куда-то тыкать, посмотрите, куда суете пальчик. Техника безопасности - прежде всего.

Видео рассказ

После катастрофы озеро стало соленым

Первая в истории забастовка

14 ноября 1152 года до н.э. в Древнем Египте в правление фараона Рамзеса III началась самая первая забастовка, о которой сохранились записи. Принято, и абсолютно неверно, считать, что большую часть работ при строительстве памятников в древнем Египте делали рабы. Хотя в Египте были рабы, не они были главной рабочей  силой. Ремесленники, строители, перевозчики были наемными, оплачиваемыми работниками, которые гордились своей работой, доказательством чего служит качество их построек, которые стоят более 3 000 лет. В ноябре 1152 года до н.э. возникли проблемы при строительстве некрополя возле Дейр эль-Медины. Рабочие посчитали, что им недоплачивают и задерживают плату и организовали массовую забастовку, остановив строительство. Возможно, вы думаете, что фараон приказал выпороть или отрубить головы зачинщикам, но на самом деле, после переговоров зарплаты были увеличены и рабочие вернулись закончить работу. Некрополь стоит до сих пор.

Nov. 11, 1918

On the morning of the World War I armistice, Nov. 11, 1918, American fighter ace Eddie Rickenbacker took off against orders and made his way to the front. He arrived at Verdun at 10:45 and flew out over the no-man’s-land between the armies. Less than 500 feet off the ground, “I could see both Germans and Americans crouching in their trenches, peering over with every intention of killing any man who revealed himself on the other side.”

I glanced at my watch. One minute to 11:00, thirty seconds, fifteen. And then it was 11:00 a.m. the eleventh hour of the eleventh day of the eleventh month. I was the only audience for the greatest show ever presented. On both sides of no-man’s land, the trenches erupted. Brown-uniformed men poured out of the American trenches, gray-green uniforms out of the German. From my observer’s seat overhead, I watched them throw their helmets in the air, discard their guns, wave their hands. Then all up and down the front, the two groups of men began edging toward each other across no-man’s-land. Seconds before they had been willing to shoot each other; now they came forward. Hesitantly at first, then more quickly, each group approached the other.

Suddenly gray uniforms mixed with brown. I could see them hugging each other, dancing, jumping. Americans were passing out cigarettes and chocolate. I flew up to the French sector. There it was even more incredible. After four years of slaughter and hatred, they were not only hugging each other but kissing each other on both cheeks as well.

Star shells, rockets and flares began to go up, and I turned my ship toward the field. The war was over.

(From his autobiography.)

Как определить день рождения

Еще один занимательный математический прием для развлечения гостей

Как определить день рождения

• Прибавьте 18 к порядковому номеру месяца,  в котором родились
• Умножьте на 25
• Вычтите 333
• Умножьте на 8
• Вычтите 554
• Разделите на 2
• Прибавьте дату вашего рождения
• Умножьте на 5
• Прибавьте 692
• Умножьте на 20
• Прибавьте две последние цифры года рождения
• Вычтите 32940

Получите дату рождения в виде месяц/день/год

Как мы познакомились с Большой пандой

Хотя сейчас большую панду знают и любят во всем мире, так было не всегда. До 1927 года на Западе попросту не знали о ней.

Древние китайские тексты редко упоминают о живущих в природе пандах. Западный мир впервые узнал о них в 1869 году, когда французский миссионер Арман Давид, находясь в Китае, увидел черно-белую шкуру, а затем купил убитое животное у местных  охотников. В Париже зоолог дал официальное описание Ailuropoda melanoleuca (буквально, “кошачья лапа, черный и белый”).

В 1929 года чикагский Field Museum выставил чучело панды, которое принадлежало братьям Теодору и Кермиту Рузвельтам. Они были сыновьями 26-го президента США, чья страсть к охоте привела, в конце концов, к важным реформам в области охраны природы. Заручившись поддержкой жителя Сычуани, они привезли для нового Азиатского зала музея первую панду, убитую белым человеком. Их «подвиг» послужил примером для других музеев, которые стали финансировать подобные «экспедиции».

Вскоре возник план получить живую панду из Китая. В декабре 1936 года дикий детеныш, по имени Су-Лин, покинул Шанхай на корабле в плетеной корзинке Рут Харкнесс. На корзинке стояло таможенное разрешение на экспорт “ Собака, $20.00.” Харкнесс, жительница Сан Франциско, кормившая медвежонка всю дорогу из бутылочки, продала животное в чикагский зоопарк Brookfield Zoo. Пандамания возникла моментально, уже в первый день медвежонка пришли посмотреть более 53 000 человек.

Увлечение пандой не ослабевает. В настоящее время около 20 зоопарков вне Китая имеют больших панд. Временами Китай дарит панд иностранным государствам; чаще Китай даёт панд в аренду, по цене один миллион долларов в год за пару, сохраняя право на детенышей, родившихся за границей. Рождение и смерть панд становятся международными новостями, а видео в интернете становятся вирусными. Шестимесячный юбилей детеныша в Смитсонианском Зоопарке Нью-Йорка посмотрели в интернете 14 миллионов человек, а выход из строя веб-камеры в жилище медвежонка вызвал волну жалоб. 

Огромный интерес к пандам имеет научное объяснение. Когда люди смотрят на панду, они подвергаются влиянию того, что ученые называют «неотенией» - явление, когда взрослая особь сохраняет младенческие черты: у панды наивная детская морда, и ведет она себя, как шаловливый ребенок. Когда мы глядим на панд наш организм вырабатывать окситоцин, гормон, ответственный за чувство любви и защищенности. 

ПО СТАТЬЕ JENNIFER S. HOLLAND

Есть даже должность - обниматель панд. За то, что целый день гладишь пушистых милых панд в зоопарке Китайского научно-исследовательского центра (провинция Сычуань), готовы платить 32 тысячи долларов. Обнимателю должно быть не более 22 лет, ему нужно знать базовую информацию о пандах, описывать их поведение и фотографировать.

Большая панда (Ailuropoda melanoleuca) – медведе-подобное млекопитающее, обитающее в бамбуковых лесах центрального Китая. Согласно IUCN Red List of Threatened Species, менее 1,900 панд обитает в дикой природе.

Взрослые самцы достигают 1.8 метра в длину и весят более 100 кг; самки обычно меньше.

Большая панда

National Geographic magazine


National Geographic